Взаимодействие с Китаем остается одним из наиболее стабильных и надежных элементов международно-политической среды для внешней политики России. Стратегическое взаимодействие стимулирует торгово-экономическое партнерство.
Как говорит Юлия Мельникова, кандидат политических наук, программный менеджер Российского совета по международным делам, динамика российско-китайского взаимодействия, на первый взгляд, свидетельствует об убедительности структурного реализма — теории, указывающей на первостепенное значение структуры международных отношений по отношению к отдельным субъектам глобальных процессов. Однако, отвечая на вопрос о том, какие факторы могут способствовать развитию конструктивного взаимодействия двух сопоставимых по мощи и международному влиянию игроков, представители реализма уделяют меньше внимания тому, как поддерживать отношения в долгосрочной перспективе, проще говоря, как избежать конкуренции в будущем.
Частичный ответ на этот вопрос, по мнению эксперта, предлагает конструктивизм, указывающий на зависимость модели поведения по отношению к контрагенту от восприятия последнего. В выступлениях российского руководства регулярно указывается на то, что поддержание стратегических отношений с КНР в полной мере отвечает интересам России, однако недоверие к Китаю на уровне деловых кругов и широких слоев населения сохраняется. Его преодоление требует общего углубления взаимопонимания и/или развенчания негативных установок о партнере.
Г-жа Мельникова уверена, что преодоление стереотипов представляется посильной задачей в большей степени, поскольку может происходить и в коммуникационном, и в практическом поле. Распространяемый противниками партнерства Москвы и Пекина нарратив о попадании России в зависимость от Китая может быть опровергнут за счет диверсификации двусторонней торговли и иных мер экономического и финансового характера, работа над чем уже ведется. Действительно удачный исторический момент, как представляется, складывается сегодня для работы с другим стереотипом — о неизбежности конкуренции России и Китая как двух великих держав на смежных региональных пространствах.
По убеждению программного менеджера РСМД, российско-китайское партнерство при всей устойчивости политического диалога и стремительности роста показателей взаимной торговли сможет приобрести системное значение для многополярного мирового порядка только в том случае, если будет использовано для формирования и развития многосторонних институтов.
Прежде всего это касается Евразии — пространства непосредственного соседства России и Китая. Наиболее оптимальным форматом для диалога по вопросам как формирования «архитектуры евразийской безопасности», так и экономического развития евразийского региона выступает Шанхайская организация сотрудничества.
Рост глобальной конфликтности, продолжает эксперт, спровоцировал эрозию многих международных режимов, в том числе в области нераспространения и борьбы с организованной преступностью. Соответственно, полилог на пространстве Шанхайской организации сотрудничества больше не может и не должен ограничиваться борьбой с «тремя силами зла». При этом на пространстве организации сосуществует большое количество инициатив, направленных на решение экономических задач: это и Евразийский экономический союз (ЕАЭС), и форматы «5+1», и инициатива «Пояс и путь», и направленный на решение задач в области региональной связанности МТК «Север — Юг», и другие. Соответственно, на евразийском пространстве сформировались условия для превращения Шанхайской организации сотрудничества в площадку для обсуждения моделей многостороннего сопряжения всех указанных проектов регионального развития, в более современный механизм построения «устойчивой безопасности» с множеством измерений — от военно-политического до социально-экономического.
По мнению Юлии Мельниковой, принципиальным моментом становится координация позиций Москвы и Пекина по формированию архитектуры региональной безопасности и новой модели функционирования ШОС. Это возвращает к проблеме коммуникации и взаимопонимания на двустороннем уровне, поскольку с 2015 года Россия и Китай так и не сформировали общего видения выдвинутой Россией идеи Большого евразийского партнерства, как и не нашли модели сопряжения для двух национальных инициатив — ЕАЭС и «Пояса и пути». Выработка нового, понятного всем языка «устойчивой безопасности» в Евразии, благодаря которому каждый своим путем сможет вносить вклад в решение и предвосхищение общих проблем, необходима. А это значит, что работа по развитию экономического сотрудничества не должна заменять диалог друг о друге, картине мира партнеров и их интересах.
About the author
